внутренний космос

Как в компьютерной графике — нечто синее до горизонта. Ни о чём не хочется помнить, но было б о чём говорить. О дурманящей глади вечно Эвксинского понта. О простом и понятном вовсе не просто забыть.

Кажется, всё-таки я в тупике. Снится: выхожу из машины и падаю в снег, тихо так — словно спрятал себя в рюкзаке. Сердце тише, чем шорох ресниц и век.

Интернет, по сути, очень странная штука, способная сделать незаменимое из ничего. Слух не имеет смысла, если со скоростью звука, практически без колебаний, ему не следует большинство.

Из головы не выходит какой-то забытый фильм. Детство... летний зал, которого уже нет... И я, словно пропущенный в титрах, практически неразличим. Монтаж — и я уже монтажник электросети. Мученье — свет.

Здесь так пахнет морем, что видишь только синие сны, берег в перевернутых лодках, и виден мир со спины, всё прошлое пишется на песочных полях арабской вязью волны.

Для стихов нужна некая беззаботность, мятежность духа, дыхание куража. В душевной строчке есть особая бесповоротность — вроде осталось от счастья только лезвие от ножа.

Гармония бывает в абсолютно разном: простом, закрытом, странном, несуразном, в тех совпадениях, когда лишь слово другому человеку — и готово: как будто много лет уже знакомы, с того двора и с очень средней школы.

Взгляд словно выстрел — и тишь наповал. Снежные комья в тебя полетели. Только чего ты ещё ожидал, падая навзничь тем снегом в апреле?

Все спокойные сны, которых кошмары не в силах достичь, далеки от реальности, и потому о них мы только мечтаем. Дождь, проспект, метро, и на работу, как машина, москвич едет и лишь в толпе становится осязаем.