— Silenzio! Silenzio! – я слышу размеренный голос и как будто начинаю видеть тишину. Смотрю на потолок, и тишина становится похоже на массу приглушенных голосов, раздавливающих воздух как псевдогаллюцинации. Слова – это словно продолжение росписей каждой стены. Тишина – это несказанные слова, и потому наиболее точные.
«Крещение Христа» — первая на стене справа от алтаря. Перуджино практически всегда симметричен. Тонкие деревья. Умбрийская школа. Тосканские художники. Перуджа. Но меня всегда чем-то привлекают вроде бы второстепенные эпизоды. Иоанн Креститель и Христос обращаются с проповедью к толпе. Вокруг очень много людей. Я не могу сосредоточиться. Впитываю настолько много слов на разных языках, что мне кажется: еще мгновение, и я услышу слова Христа и Иоанна. Здесь замерев, слова свои ищу, и в отрицании мы говорим о вечном… Обращаю внимание на двух ангелов, держащих полотенце. Думаю о ранненидерландской живописи. О Хуго ван дер Гусе. «Алтарь Портинари» и сюжет поклонения пастухов. И тут меня снова пытается куда-то увлечь толпа. И снова голос говорящий «тишина!», возвращает меня туда, где я нахожусь. И тогда я смотрю на «Искушение Христа». Параллель между историями Моисея и Иисуса, как символ преемственности между Ветхим и Новым заветами. Мост между законом, данным Моисею и словами Иисуса, который, избрал Святого Петра — первого епископа Рима — своим преемником. Философия права. Провозглашение законности наследников Святого Петра. Уговоры дьявола часто манящи. Они обволакивают пространство и погружают в вязкие фантазии, из которых будто не выбраться.. Уговоры превратить камни в хлеб и утолить голод. Попытки заставить прыгнуть с вершины Иерусалимского храма, изображённого в виде церкви Святого Духа ди Сассия. Обещания богатств земных и власти над миром за отречение от Бога. И ангелы приходят, когда Иисус говорит дьяволу нет. Сандро Ботичелли на переднем плане написал современников: кардиналов Пьетро Риарио и Джулиано делла Ровере (он же папа Юлий II)
Озеро в горной долине. И лодки на озере. И снова вокруг тишина. Легкий ветер в долине. Множество наблюдателей, которые молчат. Петр, Ииисус и Андрей. Кто-то наступает мне на ногу. Призвание апостолов. И лица флорентийцев, которых изобразил Доменико Гирландайо на фреске. Знатные граждане в одеждах того времени. Я поднимаю голову, но долго не могу смотреть вверх. Меня снова толкают. Вижу и чувствую что людей вокруг очень много. Как образов на фресках. Дыхание и движение. Как будто с фресок спускается разный народ, а люди из зала поднимаются на стены. Становится душно. Времена перепутаны. Дух веет там, где захочет. Искусство – это что меняет реальность из-за того, что только силой чувства отличима от него. А я чувствую, что мне уже много впечатлений, но хочу еще и еще. Много впечатлений как было много помощников у Козимо Росселли и Бьяджо д’Антонио Туччи. На Тайной вечери изображен момент, когда Иисус объявил о том, что один из учеников предаст его. Окружающие прижимают руки к груди или перешептываются друг с другом. И шепот прерывается только голосом тишины:
«Silenzio! Silenzio!», но молчания хватает совсем ненадолго. В трёх окнах, за спинами собравшихся живут ещё три сцены из Страстей: Распятие, Гефсиманское моление и Арест. Картина в картине. И голоса теперь к Моисею и Аарону, которые просят фараона отпустить евреев на волю. И египетские солдаты, одетые и вооружённые характерно для итальянского Возрождения, тонут в водах Красного моря, сомкнувшихся после прохода евреев, который провел Моисей. Море может поглотить всё и запахи, и звуки. Но кажется, что сделать это не так просто и самый простой способ – это смешать свои запахи и звуки с теми запахами и звуками, что пришли извне. Если хочешь что-то поглотить, просто это усовершенствуй. Микеланджело работал в технике аффреско. Поэтому каждый день на потолок укладывалась такая площадь штукатурки, какую мог расписать художник за один день. Джорната – так называлась дневная норма. Слой штукатурки, не покрытый росписью, снимался, края срезались, а потом зачищались. Новая площадь штукатурки соединялась с готовыми фрагментами. И я расписываю свою джорнату по куполу впечатлений. Девять сцен из книги бытия. Создание Небес и Земли. Адам и Ева. Только Ева ли это? Существует гипотеза, что образ Божественной мудрости (Софии), присутствовавшей при сотворении Богом мира, об этом говорится в библейских Притчах (8:23, 27—31) и в «О граде Божьем» Августина (кн. IX, ст. IV). Грехопадение и изгнание из Рая. Я устал стоять с высоко поднятой головой.
Комментарии Facebook