Менее точные воспоминания менее лживы. Все неприятное я стараюсь помнить плохо. Причем, слово «плохо» здесь является ключевым. Чтобы стало немного легче нужно добраться до дома и выпить транквилизатор. Можно запить его пивом и бросить пустую банку посреди комнаты. Бесполезные попытки заполнить пустоту только увеличивают ее…
Если помнить все четко, жизнь может превратиться в сплошное враньё…
Уходя от действительности, словно возвращаешься к настоящему. Иногда превратившееся в настоящее прошлое становится миражом.
Туман на пустынной дороге.
— Кто-то есть дома?! — на самом деле я спрашиваю это сам у себя. И дело тут не столько в известной фразе, по поводу которой кому-то еще шутить и шутить, а в том — что любой вопрос тишине заставляет ее проснуться.
Я начинаю представлять спину девушки, лежащей рядом со мной в постели. Смотрю на грязный пол… Если тишине есть что сказать тебе, значит дела твои плохи. Так как самые опасные разговоры — разговоры с самим собой.
И потому сегодня я рисковал, спрашивая себя виноват ли я в случившемся или нет. Повторял и по дороге домой, и глядя на пустую банку посреди комнаты: я сделал все что мог, я никто, я просто «скорая помощь»…
Мое дело, по сути, сводится к тому, чтобы приехать и объяснить всем, что у меня совсем нет лекарств. Почти совсем. Я могу только погладить больного по голове, надеясь, что по отношению ко мне никто не сделает то же самое. Но я всегда начинаю что-то делать с уверенным видом, какой-то укол, который совершенно не нужен и по всем учебникам не может помочь… Но почему-то помогает. Боже мой, как много людей спасает враньё…
— Ну что ты. Успокойся. Все будет хорошо. — я старался забыть обо всем, потому что когда все помнишь, сделать что-то полезное практически нельзя… Сказал сестре использовать все запасы. И мы полетели в больницу, где от нашего тяжелого будут отмахиваться руками и ногами…
Всегда когда я еду в нашей старой разваливающейся машине скорой, мне кажется, что я давно уже умер… Как я могу кого-то спасти, если меня самого практически нет…
— Зачем ты это все делаешь? — Когда жена от меня уходила, она как будто спрашивала меня, почему она так поступает.
— Это не имеет значения, потому что ты все равно уходишь…, — я сказал так, потому что уже знал, что все рано или поздно всё равно уйдут…
— Давайте, ребятки, помогите чуток, — я вытаскивал вместе с санитарами носилки.
Приемный покой. Чья-то кровь на полу. Я, сразу не заметив, наступаю в лужу, и за мной начинает тянуться красный след. Я оборачиваюсь, замечаю и странное ощущение — будто по снегу босиком прошел — холодно как-то…
Больной умер через десять часов в реанимации.
Каждый делает то, что он может.
А я ничего не могу.
У меня хватает сил только на то, чтобы остаться совсем одному. Смотреть в потолок и курить сигарету за сигаретой.
Комментарии Facebook