Люди говорят о самоотверженности разные вещи. Кто-то говорит, что это здорово, когда человек может пожертвовать многим или даже всем ради других. А кто-то говорит, что это пережитки прошлого, когда коллективное было гораздо важнее, чем личное. Ведь самоотверженность — в буквальном смысле — это отвержение себя. И будто становишься никем. Пустотой. Ты отверг себя. И тебя уже практически не существует. Ты теряешься среди безликого коллектива. И это может пугать. И действительно пугает. Человек-невидимка. Или еще хуже: человек-невидимка, которого никто не ищет. Среди таких же невидимок, которые не могут увидеть друг друга. А только натыкаются на таких же как они, но ничего не знают об этом. Просто понимают: что-то не так. Зеркала, которые отражают такие же зеркала. А чтобы зеркало было зеркалом оно должно отражать что-то отличное от себя. Сущность вещей — в возможности сравнения. Если нет возможности сравнить, то как можно узнать: кто ты?..
Под самоотверженностью чаще всего понимают положительное психологическое, социальное и морально-политическое качество личности. Определение это кажется мне прекрасным: тут и оценочный подход к личным качествам (кто-то же точно знает: какие качества личности хорошие, а какие плохие) и некий военно-политический подтекст каким-то чудесным образом присутствует, будто без него ничего понятно не будет. Действительно: когда начинают говорить некоторые военные всем сразу становится всё понятно. О политиках вообще умолчу.
Но это так. Лирика.
А в дополнение к вышесказанному можно рассмотреть близкий к самоотверженности термин — самозабвение. Забвение себя, своих интересов во имя чего-либо, самоотречение. А самоотречение в свою очередь — сознательное отречение от личных благ во имя чего-либо, отречение от собственной сущности, потребностей своей натуры. В общем, еще немного и будет весьма логичным о самоотрицании поговорить. Но похоже не нужно. Потому что хочется привести такой пример: доисторический человек, семья в какой-то пещере, женщины, совсем маленькие дети. А пещеру атакуют ужасные огромные звери. И перед мужчиной стоит выбор: защищать семью или убежать. Если убежать, то шансов выжить гораздо больше. А если защищать, то — гораздо меньше. Нужно это потребует самоотверженности. Иначе — всех съедят. Чтобы все остались целы: нужно рискнуть собой. И не факт что всё получится. Возможны потери. Но если не рисковать, то потери неизбежны. И похожих примеров можно привести огромное множество. И я думаю и всем собой ощущаю, что самоотверженность — это часть идентичности. И не только мужской (ведь, разве женщины не защищают, не спасают своих близких?!). Именно самоотверженность является одной из основ безопасности. Например, с каким мужчиной спокойнее рядом? С тем, кто будет думать о себе в случае опасности или с тем, кто способен на самозабвенные действия? Для меня ответ очевиден. При этом я достаточно скептически отношусь к самопожертвованию. Т. е. к готовности отказаться от удовольствий, личных целей и даже собственной жизни ради защиты и отстаивания интересов других людей. В данной крайней форма альтруизма я чувствую оттенок окончательности. Если самоотверженность в моей картинке мира имеет временные ограничения (я отвергаю себя, рискую собой в момент опасности), то самопожертвование может быть бесконечным. По сути, принести себя в жертву можно чему угодно. Особенно если получаешь какие-то психологические выгоды становясь жертвой. Обиженных в нашей культуре любят. А вообще согласно некоторым доктринам христианства, самопожертвование считается сверхчеловеческой добродетелью. А кое-какие люди, обладающие некоторыми психологическими знаниями, говорят, что самопожертвование может приводить к ненависти к себе. Христиан Моргенштерн в стихотворении «Растет моя горечь» о ненависти к себе писал так:
Я стану жертвой самого себя –
Во мне живет другой, тот, кем я мог бы быть,
И он меня пожрет в конце концов.
Он словно конь, что вскачь летя,
Волочит по земле беднягу, к нему привязанного,
Словно колесо, в котором я верчусь, не взвидя света.
Он фурии подобен, что вцепилась
В окаменевшую от страха жертву. Он – вампир,
Мне сердца кровь сосущий каждой ночью.
Источником ненависти в этом стихотворении можно считать расхождения между тем, кем я мог бы быть, и тем, что я из себя представляю. И чем глубже пропасть между одним и другим, тем нужно больше жертв, чтобы эту пропасть заполнить. И если почему-то хочется принести себя в жертву, то неплохо вспомнить, прочувствовать, осознать: кто на самом деле есть ты. А отвергая себя, подумать — куда ты мог бы вернуться…
Комментарии Facebook